Здесь будет город-суд: почему в Москве стало больше градостроительных конфликтов

Угрожающий рост количества споров из-за сноса зданий или отъема земель — это прямое следствие того, что вся система градостроительства в Москве располагается в далеком от правового поле

На прошлой неделе Минюст приравнял градозащитную деятельность к политической. Учитывая, что называние деятельности политической в России является элементом репрессивного аппарата это тревожный сигнал. В течение последних полутора лет градостроительная повестка Москвы разворачивается вокруг градостроительных конфликтов —попыток застройки парков Дубки, Дружбы и Торфянки, точечной застройки в Тропарево, строительства апартаментов в Теплом Стане, застройки сквера у гостиницы Спутник, строительства “Дороги Смерти” в Раменках, застройки экспериментальных полей Тимирязевской Академии и Научной Долины МГУ, строительства Северо-Западной хорды, сноса Таганской АТС и многих других.

Конфликты сопровождаются митингами, на которые выходят сотни человек, написанием петиций, под которыми подписываются тысячи человек, десятками и сотнями обращений в различные органы власти, начиная от районных управ, заканчивая Администрацией президента. Горожане создают общественные движения и инициативные группы: Оборона Головино, Оборона района Аэропорт и другие. Вокруг муниципального депутата района Зюзино Константина Янкаускаса сформировался “Комитет 42”, названный так в честь 42 статьи Конституции РФ, гарантирующей гражданам право на благоприятную среду. Инициативные группы из разных районов знакомятся друг с другом, обмениваются опытом, поддерживают друг друга на митингах. Так, на митинге против строительства апартаментов в Теплом Стане можно было увидеть людей с флагами Левобережного района, а на митинг в Тропарево-Никулино поддержать протест жителей приехали муниципальные депутаты из Зюзино и Ивановское. Муниципальный депутат Гагаринского района Елена Русакова, в свое время сумевшая отстоять Ленинский проспект, приведя на общественные слушания почти тысячу жителей, консультирует инициативные группы, рассказывая об удачных практиках самоорганизации и мобилизации жителей. Иногда в градостроительных конфликтах слышен и голос профессиональных сообществ — так письмо в защиту Таганской АТС подписали 36 ведущих специалистов в области архитектуры и градостроительства, а письмо в защиту полей Тимирязевской Академии десять бывших Министров сельского хозяйства России и СССР. 

Безусловно, градостроительные конфликты в Москве были всегда, однако за последнее время число конфликтов и масштабы самоорганизации горожан угрожающе растут.

Это прямое следствие того, что вся система градостроительства в Москве располагается в поле, далеком от правового.

В своей лекции “Москва — город-государство” Иван Медведев, защитник прав жителей в судах по градостроительным конфликтам и по совместительству участник протестов против строительства “Дороги Смерти” в Раменках, подробно описывает конфликтогенные особенности московского градостроительного права. Среди ключевых особенностей — отсутствие Правил землепользования и застройки, строительство на основании Градостроительных планов земельных участков и согласование документов на строительство Градостроительно-земельной комисией, деятельность которой не описана никакими регламентами и не имеет под собой никаких правовых оснований, а также то, что общественные слушания по градостроительным вопросам проводятся по инициативе мэрии.

В целом, положение жителя российского города в соответствии с текущим российским градостроительным правом и так незавидно — из инструментов влияния на градостроительную политику у него есть только общественные слушания и возможность писать жалобы в администрацию. Московские же особенности делают эти инструменты по сути дела бесполезными и москвичам остается только полагаться на благосклонность чиновников и добросовестность застройщиков. Однако, надежды на это мало. 

Строительная отрасль болезненно реагирует на экономический кризис, что заставляет ее действовать решительно и далеко не всегда в законном поле. Работающие с застройщиками чиновники это понимают и закрывают глаза на протесты жителей, нарушения в документах и вопросы этики и морали.

Так, когда при строительстве дороги в Раменках был уничтожен мемориал Великой отечественной войны, возведенный на деньги жителей района, чиновники из управы и префектуры в публичных заявлениях упрекали жителей за спекуляцию на памяти. Кто-то объяснял строительство “Дороги Смерти” интересами застройщиков и заказчиков строительства Научной Долины МГУ — без дороги в Раменках слишком сложно подвозить панели для строительства элитного жилья в долине.

Экстремальные экономические условия и готовность жителей протестовать против строительства заставляют чиновников и бизнес изобретать новые способы борьбы. Так, в Москве сформировался рынок услуг силового сопровождения застройки. Например, против защитников Парка Дружбы из Брянска привозили автобусы с крепкими молодыми людьми в спортивных костюмах и бывших боевиков Новороссии, в  Парке “Торфянка” действует организация “Сорок сороков”, на юго-западе Москвы “Самбо-70” и многие другие. Молодые люди избивают протестующих, причем как правило это происходит на глазах у полицейских, которые не вмешиваются, до тех пор пока не получат команды разогнать жителей. Полиция в градостроительных конфликтах всегда принимает сторону застройщика и единственный случай неповиновения полицейского приказу разогнать жителей закончился для него отставкой и судебным разбирательством.

Помимо активного силового сопровождения чиновники и застройщики используют всевозможные уловки — внезапное начало строительных работ в праздничные дни, ночные работы (законодательно запрещенные), инициирование согласовательных комиссий, которые идут пока продолжается стройка, привоз дополнительных участников на санкционированные митинги жителей с целью превышения численности и многие другие. Некоторые из них касаются правовых вопросов. Например, чиновники любят ссылаться на результаты публичных слушаний, которые якобы проводились по проекту застройки территории за 10-15 лет до конфликта. Или же издавать множество дублирующих документов, например 4 ГПЗУ на один и тот же участок, датированные одним днем. В конце концов их главной задачей является путать жителей до тех пор, пока стройка не закончится и объект не будет введен в эксплуатацию. На данный момент нет известных прецедентов, когда незаконно построенный объект сносился по решению суда в результате обращения жителей, проигравших в градостроительном конфликте. Сегодня в суде рассматривается дело по признанию незаконной пристройки к гимназии 1543 в районе Тропарево-Никулино, которое может создать прецедент решения в ту или иную пользу.

Серьезной проблемой для жителей, борющихся за свое право на город является то, что зачастую в качестве победы в градостроительном конфликте рассматривается публичное заявление застройщика или чиновников об отказе от строительства. Однако, это не так — подобное заявление, если оно не подкреплено изменениями в градостроительной документации не имеет никакого значения. Некоторые конфликты в действительности не завершились и пребывают в латентном состоянии. Так, Владимир Путин на прямой линии гарантировал отказ от застройки экспериментальных полей Тимирязевской академии, однако это не повлияло на ситуацию. 

К сожалению, к модерированию градостроительных конфликтов пока редко привлекаются специалисты в области градостроительного права и планирования, в связи с чем понять, завершился конфликт в пользу жителей или же требуется дополнительная работа по изменению документов территориального планирования, зачастую оказывается некому. И на этой правовой безграмотности горожан могут играть чиновники и застройщики.

Самым большим вызовом для горожан является то, что система градоуправления в Москве характеризуется изрядным правовым нигилизмом. По сути дела нет никаких инструментов, которые бы приводили к гарантированному результату. Несмотря на митинги, письма в инстанции, работу общественных организаций и локальных политиков Таганская АТС снесена, строительство “Дороги Смерти” начато, сквер у гостиницы Спутник застраивается, к идее варварской реконструкции Ленинского проспекта власти Москвы могут вернуться в любой момент. Люди, участвовавшие в протестах, чувствуют растерянность и злость от того, что большая работа, которую они проделали в защиту своих ценностей, своей среды не привела к результату.

Чиновники и девелоперы любят говорить о жителях пренебрежительно, в духе того, что “им бы только протестовать”, как будто участие в градостроительном конфликте это какое-то хобби или психическое отклонение. Но это далеко не так —горожанин, протестующий против застройки парка олимпийским футбольным полем или модульным храмом, протестует потому, что он считает себя участником процесса производства городского пространства, обладает своим видением и пониманием того, каким образом должна быть организована городская среда. И он возмущен тем, что его видение не учитывается, что его не только не спросили, но и не хотят слушать, что за него кто-то решает как ему ходить, где гулять и чем дышать. При этом он понимает, что городская среда это коллективная ценность, некая общая вещь, решение о которой можно принимать только сообща и только на консенсусных основаниях.

Производство консенсуса это сложная работа, а чиновники и застройщики не хотят действовать сложно там, где можно продавить решение силой. И пока для них не станет очевидна выгода от сложных решений будут разгораться все новые и новые конфликты. Несмотря на определение Минюста, желание влиять на градостроительную политику это не совсем политическая деятельность. В своей основе оно несет ценности, перед которыми едины носители любых политических взглядов — ценность благоприятной жилой среды, ценность земли и ценность человеческого достоинства.

Фото Владимира Астапковича / ТАСС