Что будет с "Исламским государством" после потери территорий. Мнение специалиста

Начало операции по освобождению Мосула - последний тест на выживание для радикальных исламистов. С начала 2016 года все идет к тому, чтобы ИГ прекратило существование в качестве псевдогосударства и перешло на подпольное положение

Нынешний год стал для ИГ неудачным. После взлета и побед радикалы начали судорожно терять территории. 17 октября  руководство Ирака объявило о начале операции по освобождению второго по величине города страны - Мосула. До этого радикалы теряли один населенный пункт за другим. В январе 2016 г. ИГ потерпело поражение в Рамади. То же самое произошло в июне в Фаллудже. Освобождение курдами при поддержке США Синджара в конце  2015 г. – имело стратегическое значение. Оно осложнило контакты сирийского крыла ИГ с иракским. А в марте 2016 г. при поддержке Москвы была освобождена сирийская Пальмира.

Пропустим десятки мелких городов, которые были отбиты у террористов, а чаще просто оставлены ими. Боевики за последний год утратили контроль над десятками нефтяных объектов, заводов и фабрик. На сирийско-турецкой границе были потеряны десятки небольших городков, которые являлись «коридорами жизни» для радикалов. С потерей территорий снижались доходы от налогов и продажи нефти. Одним словом, где-то в начале 2016 г., а может и раньше, начался спад: «дауля» (государство) терпит одно поражение за другим.

Идея фикс

Для ИГ идея контроля территорий и формирование государственных институтов стала идеей фикс. В этом была ее отличительная черта и конкурентное преимущество по отношению к другим группировкам. Идеологи ИГ в своем журнале Dabiq много рассуждали о необходимости контроля территорий. Без этого, по их мнений, невозможна «салафия», то есть подражание «праведным предкам», невозможен «халифат». Ведь халифы прошлого контролировали территорию, что позволяло им устанавливать порядки, по которым должен жить исламский мир. Радикалы, разумеется, переиначивая в своих интересах жизнь средневекового «Арабского Халифата», пришли к выводу: чтобы вернуть былое величие, нужно контролировать земли. И сегодня их потеря – фундаментальный удар по самой сущности организации.

Наличие якобы «государства» давало возможность ИГ претендовать на главную роль в иерархии террористов. «У Аль-Каиды были победы (9/11), но она не способна установить «праведную «исламскую» практику», так как у нее нет земли». Это почти прямая цитата из журнала Dabiq. По мнению лидера «Аль-Каиды» Аймана аз-Завахири, нужно атаковать «дальнего врага» – страны Запада (к которой он, кстати, причислял и Россию). Но иракская «Аль-Каида» пошло по иному пути и начала атаковать «ближнего». Их основной мишенью стали местные мусульмане, не поддерживающие радикальную идеологию и, в особенности, шииты.

Потеря Мосула – катастрофа для ИГИЛ. Радикалы не оставят город без боя. Его освобождение, несмотря на все усилия Багдада, курдов и Вашингтона, не будет легким. Мосул рано или поздно будет взят, но для этого потребуется месяцы ожесточенных городских боев. До президентских выборов в США это сделать невозможно. Но, чтобы победа не стала пирровой, необходимо с одной стороны, заполнять образовавшийся вакуум, а с другой – интегрировать суннитское общество в институты власти.

Помимо этого, не совсем грамотным выглядит точка зрения, что боевики массово покидают Мосул. Отдельные российские политики и медиа утверждает, что «организован массовый переход боевиков из Мосула в Сирию». Сделано это якобы для того, чтобы осложнить жизнь Москве. И как всегда - за этим стоят США. Разумеется, это не так. Полностью отрицать переход мелких групп нельзя. На востоке это распространенное явление. Страны регионы высылают своих радикалов к соседям. Это один из ближневосточных механизмов борьбы с терроризмом. Иорданцы отправляют «свою» «Аль-Каиду» в Сирию, та в свою очередь в Ирак и далее по кругу.

Но сегодня переход боевиков из Мосула в Сирию совсем немассовый. И уж тем более ни одно государство в мире, тем более нерегиональное, полностью не контролирует террористов, как рассказывают конспирологи. И наконец, для защиты Мосула боевики едут скорее из Сирии в Ирак. Но никак не наоборот.

Пустыня станет базой

Так или иначе, потеря территорий знакома боевиками. В годы войны в Ираке мир стал свидетелем такого явление, как «пробуждение». Тогда население выступило против «Аль-Каиды», в результате чего радикалам пришлось оставить города. Пустыня стала базой и крепостью террористов. Там мобильные группы сложнее достать, нежели в конкретном городе. Ни одна армия не хочет бегать за террористами в полупустынных районах, тем более, когда у них есть поддержка части местного населения.

С потерей территорий ИГ теряет конкурентное преимущество. Из этого следует снижение экономических возможностей. База поддержки, соответственно, также сужается. Поражения ведут к разочарованию идеей фикс. Радикальные исламисты сильны в несимметричных боях, столкновениях в городах, подготовке терактов, пропаганде, но никак не в госстроительстве. Тем более глобальные державы не позволят им долго этим заниматься.

Но вопрос о будущем ИГ вовсе не праздный. У группировки по-прежнему есть тысячи последователей. Так что же будет с организацией после потери территорий? Выживет ли она? И что понимать под словом «выживет»? Заставить ИГИЛ терять территории и уйти из городов означает подорвать саму сущность организации. Но группировка способна трансформироваться, менять механизмы работы. Ведь «дауля» не только территория, но и идеология. Тем более, бренд наработан и сторонников достаточно для того, чтобы еще долго продолжать деятельность. В этом смысле операция по освобождению Мосула – тест для радикалов.

Лидер «Аль-Каиды» Айман аз-Завахири был не далек от истины. Он выступал против тактики захвата и удержания больших территорий, а объявление «халифата» считал преждевременным. Правая рука бен Ладена предостерегал ИГИЛ о неминуемом поражении из-за вмешательства Запада. Группировка становится классической террористической структурой, которая будет существовать подпольно, и контролировать лишь отдельные районы Ирака и Сирии — как это делают радикалы, скажем, в Пакистане, — но перестанет быть псевдогосударством. 

Фото Khalid Mohammed / AP/TASS